С января вступил в силу закон о повышении НДС с 18% до 20%. Решение, призванное увеличить бюджетные доходы, уже успело отразиться на темпах роста цен: в конце 2018 года производители начали закладывать в стоимость товаров и услуг скорое повышение налоговой ставки, что привело к ускорению среднесуточной инфляции. Схожий эффект будет наблюдаться и в ближайшие месяцы, из-за чего в целом по году повышение НДС прибавит к инфляции 1,3 п.п., как следует из бюджетного прогноза Минфина. В этих условиях правительству было бы нелишне реализовать меры, которые позволят сдержать рост цен. Одной из них мог бы стать отказ от второго этапа повышения тарифов на коммунальные услуги, которые с января были увеличены на 1,7%, а в июле должны быть проиндексированы.
У правительства есть немало рычагов для сдерживания роста тарифов. В первую очередь за счет регулирования оптовых цен «Газпрома» для населения, которые, согласно прогнозу Минэкономразвития, в июле 2019 года будут проиндексированы на 3,1%, а в июле 2020-го — на 3%. Тарифы целесообразно было бы заморозить до тех пор, пока не завершится падение реальных денежных доходов.
В этом случае компромиссом мог бы стать отказ от внутригодового повышения экспортного коэффициента при расчете НДПИ для «Газпрома». К нему правительство прибегало в предыдущие годы, чтобы привлечь дополнительные доходы в бюджет: в 2017 году в период с октября по декабрь этот коэффициент был повышен с 1,8 до 2,3, а в 2018-м — с 1,4 до 2,1 для последних четырех месяцев года.
Выпадающие бюджетные доходы можно будет компенсировать за счет дивидендов «Газпрома», на размер которых повлияет завершение строительства газопроводов «Сила Сибири» и «Турецкий поток». Сокращение инвестиционных расходов высвободит часть доходов компании. Поэтому, чтобы увеличить дивиденды в номинальном выражении, ей будет достаточно сохранить на прошлогоднем уровне долю чистой прибыли, направляемой на выплаты акционерам (26% по итогам 2017 года).
Зафиксировать на сегодняшнем уровне можно было бы и тарифы на электроэнергию, в которые сейчас де-факто заложены расходы на поддержание избыточных генерирующих мощностей. В 2018 году установленная мощность российских электростанций достигла 239,8 тыс. МВт, при том что максимум потребления мощности за последние 10 лет не превышал 157,4 тыс. МВт.
Навес неиспользуемой мощности вызван тем, что до кризиса 2008 года в электроэнергетической отрасли доминировали ожидания роста потребления. Чтобы снизить риск энергодефицита, правительство внедрило механизм договоров о предоставлении мощности (ДПМ), который обязывал компании вводить новые генерирующие объекты в обмен на плату потребителя не только за использованную электроэнергию, но и за само наличие свободных мощностей. Решить этот вопрос можно за счет вывода простаивающих электростанций и постепенного отказа от механизма ДПМ.
Схожее решение актуально и для систем теплоснабжения, которые с советских времен выстраивались по централизованному принципу, из-за чего потребителям приходится оплачивать поддержание теплосетей. Это видно на примере столицы, где действует самая протяженная в мире теплоэнергетическая система (около 15,8 тыс. км). В 2017 году в структуре операционных издержек МОЭК лишь чуть больше 50% приходилось на закупку тепла у ТЭЦ (71 млрд из 136 млрд рублей), тогда как вторую половину составляли расходы, так или иначе связанные с обслуживанием и ремонтом теплотрасс.
Эти расходы закладываются в тарифы, снизить которые можно было бы за счет частичного отказа от централизованной системы теплоснабжения. По примеру Канады районы новой застройки можно оборудовать газовыми котельными, которые бы обслуживали один либо несколько многоквартирных домов. Среди прочего, это снимет проблему несвоевременной работы отопительных систем в межсезонье: осенью и весной коммунальщики ждут устойчивого снижения или повышения уличной температуры для подачи или отключения тепла, что некомфортно для жильцов квартир. Оперативное реагирование на изменения погоды, в том числе, приведет к росту энергоэффективности.
Возможности для снижения издержек есть и у компаний — операторов коммунальных услуг. Они, как правило, являются монополистами в тех или иных регионах, кроме того нередко их штат раздут за счет фиктивного найма мигрантов. Повысить эффективность коммунальных компаний можно за счет их дробления и приватизации, а также повышения открытости тендеров на оказание ЖКУ. Апробировать такое решение проще всего в Москве, где, благодаря высокой платежеспособности граждан, можно добиться высокой конкуренции на рынке обслуживания жилого фонда, который сейчас, по данным мэрии, примерно на 70% контролируется ГБУ «Жилищник».
В целом, будучи временной антиинфляционной мерой, заморозка тарифов ЖКХ могла бы стать мостиком к долгосрочному пересмотру подходов к их образованию, которое бы затронуло и работу регуляторов. К сожалению, со слиянием Федеральной антимонопольной службы (ФАС) и Федеральной службы по тарифам (ФСТ) потребители практически утратили доступ к данным о структуре тарифов естественных монополий. Поэтому правительству, возможно, стоит рассмотреть вопрос о воссоздании ФСТ, тем более что в развитых странах антимонопольный орган, как правило, надзирает за тарифной службой, но не замещает ее. Например, как в Германии или Великобритании. Время покажет, пойдет ли правительство по этому пути.
