Вернуться в детство

Сегодня исполняется 110 лет со дня рождения писателя Николая Носова. А в этом мире его нет уже больше сорока лет. И то и другое осознается с трудом. Эпохи нынче меняются часто, так что и 40 лет назад — это совсем другое время. И в жизни, и в литературе.

Мне часто задают вопрос: «Кого, по вашему мнению, из нынешних писателей будут читать через сто лет?» Я ни разу даже не попытался ответить. История литературы показывает, что абсолютное большинство популярных, даже признанных великими писателей не через сто, а через каких-нибудь десять лет никому не нужны, их книги невозможно понять. Ушел контекст — и кончился «срок годности» писателя. Это жестоко, но это так.

Но я, например, до мелочей, до звуков голоса, до запаха родной квартиры помню, как мама читала нам с сестрой рассказы Николая Носова. Те рассказы, что рассчитаны на совсем маленьких, — «Живая шляпа», «Бобик в гостях у Барбоса», «Фантазеры». Помню самого Носова в телевизоре (а передачи тогда показывали как правило в прямом эфире) — он был совсем не старым человеком.

Когда Николай Носов читал рассказ «Огурцы», то выражение его лица становилось таким, будто это он сам украл огурцы и попался. Перевоплощение взрослого дяденьки в пацаненка даже мной, пятилетним, было оценено, и отложилось, оказывается, на всю жизнь.

Во многих советских семьях был салатовый трехтомник его сочинений. Большие, толстые книги, но очень удобные для чтения ребенком, с картинками, не отвлекающими от содержания. Этот трехтомник я прочел лет в 7–10. Потом, уже в старших классах, познакомился с повестью «Тайна на дне колодца», которая мне тогда не очень понравилась. Скорее, вызвала недоумение — я ожидал привычного Носова (может, уже тогда началась тоска по детству?), а наткнулся на вполне «взрослый» текст.

С тех пор его книг я не брал в руки много лет. Да это и понятно: в мире столько написано, что возвращаться к тому что нравилось в 10 лет, просто глупо. Впрочем, многие рассказы, повести «Витя Малеев в школе и дома», «Дневник Коли Синицына», «Веселая Семейка» то и дело повторялись в реальности. Школа, дворовые друзья, кружки, девчонки, учителя и прочие взрослые, бабушкин огород, цыплята, котята, щенки, собственные душевные переживания и попытки записывать их в дневник, двойки, попытки исправиться… Единственное, чего не было, это чернил и перьев, а значит и клякс. Хотя я и мои ровесники застали их в первом классе. А потом всех перевели на шариковые ручки.

Меньше всего у Носова мне нравился в детстве «Незнайка на Луне». Было просто непонятно, куда это попали Незнайка и Пончик, что за мир, что за отношения в нем… Но не понимал я до поры до времени. Вернувшись в декабре 1991 года из армии, я очень быстро почувствовал себя Незнайкой, оказавшимся то ли в Давилоне, то ли в Сан-Комарике.

Не знаю, насколько хорошо Носов изучил капитализм на Западе, но развитие капитализма в ельцинской России шло словно по этой книге… Вообще «Незнайка на Луне» оказалась книгой пророческой. И пророчества продолжают сбываться. Но об этом уже много написано в последние годы. Даже экономисты вспоминают об этом произведении.

Конечно, я читал Носова своим дочкам. Когда читал старшей, а это было самое начало нулевых, сначала поразился, насколько рассказы современны, а потом тому, что написаны они в основном в 1930–1950-е годы.

Хотя поражаться-то, по сути, нечему: сюжеты многих рассказов, что называется, вечные — дети и подростки всегда и везде одинаковы, примет времени, вот таких, чтобы современный ребенок не понимал, почти нет. И главная изюминка для юного читателя в книгах Носова, это то, что взрослые далеко не всегда понимают детей, даже есть два почти отдельных мира. Детям приятно это сознавать. Возможно, поэтому Николай Николаевич, человек совсем другого времени, другой эпохи, продолжает оставаться одним из самых любимых и читаемых авторов.

Он стал голосом ребятни и подростков. В 1930–1940-е таким голосом, наверное, был Аркадий Гайдар, а с 1950-х — Носов.

Ну и, конечно же, он не только очень талантливый, но и очень артистичный. В этом я убедился, готовясь писать эту колонку. Открыл книгу Носова наугад и, 47-летний взрослый, зачитался. И почувствовал себя снова десятилетним.

Литература для детей и подростков у нас сегодня богата. Достаточно зайти в книжный магазин, и просто теряешься в обилии книг. Красивых, ярких. Новых авторов предостаточно. Многих я читал. Хорошие книги, интересные сюжеты. Но почему-то современные дети в основном перечитывают книги тех, кто писал в период с 1920-х до 1980-х годов. Чуковский, Барто, Гайдар, Алексей Толстой с «Золотым ключиком», Маршак, Михалков, Кассиль, Носов, Крапивин, книжки про Кыша Юза Алешковского.

Это загадка. Ею мучаются и литературоведы, и нынешние, в том числе и очень успешные, «детские» писатели. Их книги достаточно хорошо продаются, но настоящих, преданных читателей, немного.

Ответ, может быть банальный. Хотя банальщина тоже имеет право на истину: те писатели говорили от имени детей и подростков, а нынешние говорят о детях и подростках. Говорят как взрослые. А взрослым дети не очень-то доверяют.

Оригинал